Журнал «Филоlogos»
Аннотации статей.
Воротникова А.Э.. «КЛАДБИЩЕНСКИЕ» СТИХОТВОРЕНИЯ «ИДЕШЬ, НА МЕНЯ ПОХОЖИЙ...» М. ЦВЕТАЕВОЙ И «НОЯБРЬСКОЕ КЛАДБИЩЕ» С. ПЛАТ: СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ
Основная цель исследования - выявить индивидуальное своеобразие авторской концепции жизни и смерти в «кладбищенских» стихотворениях «Идешь, на меня похожий…» русского поэта М. Цветаевой и «Ноябрьское кладбище» американского поэта С. Плат. В статье впервые осуществлен всесторонний сравнительный анализ указанных произведений, предполагающий обращение к таким аспектам, как обстоятельства появления стихотворений, их жанровая специфика в свете традиций кладбищенской поэзии, особенности нарративной структуры и фигура лирического субъекта, изобразительные средства создания пейзажа, функции флористической образности и ее мифопоэтические основы. Делается вывод о глубинных отличиях в принципах миромоделирования в анализируемых произведениях. В романтической концепции стихотворения «Идешь на меня похожий…» утверждается континуальный характер образов жизни и смерти, что происходит за счет открытия гуманистического измерения в эстафете сменяющих друг друга поколений. В «Ноябрьском кладбище» отрицается сама возможность выхода за пределы всеохватного мортального пространства, а в качестве единственной бытийной реальности провозглашается состояние онтологического одиночества, пустоты и бессмысленности по обе стороны существования.
The main goal of the research is to reveal the individuality of the author's concept of life and death in the graveyard poems "You Walk, Somewhat Like Myself…" by the Russian poet M. Tsvetaeva and "November Graveyard" by the American poet S. Plath. The in-depth comparative study of these works is undertaken in the article for the first time, the following aspects being investigated: the circumstances under which the poems were written, their genre specificity in the light of the graveyard poetry traditions, the peculiarities of narrative structure and the persona's character, artistic devices creating the scenery, the functions of floristic imagery and its mythopoetic bases. It is concluded that there are fundamental differences in the principles of world-building in the works being analysed. In the romantic concept of the poem "You Walk, Somewhat Like Myself…" the continual character of the death and life images is stated, that is due to finding of humanistic perspective in the intergenerationality. In "November Graveyard" the very possibility of moving beyond the omnipresent mortal space is denied, the state of ontological loneliness, emptiness and meaninglessness on both sides of life is proclaimed as the only existential reality.
Гончарова Т.В.. ЛИПЕЦКИЙ ПРАВОСЛАВНЫЙ ТЕКСТ: ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ (НА МАТЕРИАЛЕ РОМАНА Г. РЯЗАНЦЕВА-СЕДОГИНА «СТАНОВЯЩИЙСЯ СМЫСЛ»)
Статья посвящена актуальной в филологии проблеме Провинциального текста русской литературы, в рамках которого выделяется Липецкий православный текст. Его изучение важно как с точки зрения осмысления духовной истории, истории Православия малой родины, через которую осознается причастность к истории и судьбам большой Родины, так и с точки зрения понимания закономерностей культуры в целом. В работе предпринята попытка дать краткую характеристику православного текста на основе выделяемого некоторыми исследователями понятия «духовный реализм», главная задача которого - отразить «реальность присутствия Бога в мире». Возможность выделения Липецкого православного текста предоставляет творчество известного липецкого писателя, члена Союза писателей России, лауреата премии имени Евгения Замятина 2011 года священника Геннадия Николаевича Рязанцева-Седогина. Анализ Липецкого православного текста основывается на лингвокультурологическом аспекте рассмотрения романа писателя «Становящийся смысл», который посвящен истории строительства храма Михаила Архистратига в городе Липецке. Исследование фрагмента концептосфреры Липецкого православного текста, связанного с концептом «храм», важного для любого провинциального города, позволяет осмыслить историю строительства и судьбу некоторых храмов Липецка (храм Преображения Господня, кафедральный собор Рождества Христова, храм Вознесения Господня и др.), увидеть, что в этой истории не нашлось места тем, чьими усилиями сооружались эти прекрасные по архитектуре здания, в то время как главная задача писателя - сохранить, запечатлеть эту память в лицах. В анализируемом произведении храм выступает как доминантный, религиозно-философский локус, связанный с христианским взглядом на мир писателя-священника, то есть как некая духовная реальность, в связи с чем общеязыковой концепт «храм» получает в художественном тексте приращения, связанные со следующими смыслами: храм как память, как воссоздание ушедшей культурно-исторической эпохи, как обретение утраченных корней и традиций, как радость от обретенного смысла существования.
The article is devoted to the relevant problem of the Provincial text of Russian literature, within the framework of which the Lipetsk Orthodox text is highlighted. Its study is important from the point of view of understanding the spiritual history, the history of Orthodoxy within a small homeland, through which participation in the history and destinies of a large Motherland is realized, as well as for studying the cultural laws in general. The article attempts to provide a brief description of the Orthodox text on the basis of the notion "spiritual realism" highlighted by some researchers, whose main task is to reflect "the reality of God's presence in the world". The possibility of singling out the Lipetsk Orthodox text is provided by the work of the famous Lipetsk writer, a member of the Writers' Union of Russia, the winner of the Yevgeniy Zamyatin's Prize in 2011, priest Gennady Nikolayevich Ryazantsev-Sedogin. The analysis of the Lipetsk Orthodox text is based on the linguistic and culturological aspect of the novel "Becoming Meaning", which is devoted to the history of the construction of the Church of Michael the Archangel in Lipetsk. A study of a fragment of the conceptual sphere of the Lipetsk Orthodox text, associated with the concept of "temple", important for any provincial city, makes it possible to comprehend the history of construction and the fate of certain Lipetsk temples (the Church of the Transfiguration, the Cathedral of the Nativity of Christ, the Church of the Ascension of the Lord, etc.). In this story there was no place for those whose efforts built the beautiful buildings, while the main task of the writer is to preserve and capture this memory in faces. In the work the temple acts as a dominant, religious and philosophical locus associated with the Christian view of the world of the writer and the priest, and as a kind of spiritual reality. Therefore the common language concept of "temple" receives in the text the increments associated with the meanings of the temple as a memory, as a re-creation of a past cultural and historical epoch, as the acquisition of lost roots and traditions, as the joy of a newfound sense of existence.
Дмитриева Е.И.. КОМБИНАТОРНЫЙ ПОТЕНЦИАЛ АФФИКСОВ АНГЛИЙСКОГО ЯЗЫКА
Статья посвящена анализу комбинаторных характеристик аффиксов английского языка. Целью данной статьи является описание гипотезы о возможности описания существующих аффиксальных комбинаций с точки зрения дистрибутивных особенностей морфов. Теоретическая значимость исследования обоснована с точки зрения типологии. Практическая значимость состоит в важности учета словообразовательных особенностей языка при изучении иностранного языка и при переводе. На основе определенного в работе инвентаря сравнивается потенциально возможное число комбинаций аффиксов с реальным, рассматриваются существующие ограничения и выявляются закономерности включения словообразовательных морфем в аффиксальные комбинации. Основные методы, использованные автором: анализ научной литературы и квантитативный анализ, результаты последнего наглядно представлены в форме таблиц. В ходе исследования использовано значительное число лексикографических источников. Полученные данные позволяют сделать вывод о том, что большая численная ограниченность префиксального инвентаря способствует большим комбинаторным свойствам отдельных его элементов. Также в ходе исследования делается предположение о том, что частотность аффиксальной комбинации находится в обратной зависимости от ее сложности. Кроме того, можно сделать ряд выводов о комбинаторных возможностях отдельных аффиксов. В ходе исследования рассмотрено число аффиксальных комбинаций, в которые включен тот или иной аффикс. Предлагается формула для расчета коэффициента комбинаторности. Исходя из данного коэффициента, предлагается классификация аффиксов на высококомбинаторные, среднекомбинаторные и низкокомбинаторные. Подтверждена справедливость гипотезы о роли фономорфологического фактора не только для сочетания основы и суффикса, но и для сочетания двух суффиксов; в том, что сочетаются фонемы, артикуляционные базы которых близки, и наличие сочетаемости фонем на морфемном шве допускает наличие словообразовательной модели. Обнаружено, что как исконные, так и заимствованные префиксы обладают примерно одинаковыми комбинаторными характеристиками и способны создавать аффиксальные комбинации как с исконными, так и с заимствованными суффиксами
The article is devoted to the analysis of combinatorial characteristics of affixes of the English language. The purpose of this article is to describe a hypothesis about the possibility of describing existing affixal combinations in terms of the distributional features of morphs. The theoretical significance of the research is justified from the point of view of typology. The practical significance lies in the importance of taking into account the word-formation features of a language when learning a foreign language and when translating. On the basis of the inventory determined in the paper, a potential number of combinations of affixes is compared with the real one, the existing limitations are examined and the patterns of inclusion of derivational morphemes in affixal combinations are revealed. The main methods used by the author are: analysis of scientific literature and quantitative analysis, the results of the latter are clearly presented in the form of tables. The study used a significant number of lexicographic sources. The data obtained allow us to conclude that the large numerical boundedness of prefix inventory contributes to the great combinatorial properties of its individual elements. Also in the course of the study it is assumed that the frequency of an affixal combination is inversely related to its complexity. In addition, a number of conclusions can be drawn about the combinatorial capabilities of individual affixes. The study examined the number of affixed combinations in which one or another affix is included. A formula for calculating the combinatorial index is suggested. Basing on this index, the classification of affixes for high-combinational, middle-combinatorial and low-combinatorial is proposed. The hypothesis about the role of the phonomorphological factor was confirmed not only for the combination of the base and the suffix, but also for the combination of two suffixes, in that the phonemes are combined, the articulation bases of which are close and the compatibility of phonemes on the morpheme seam enables the existence of a word-formation model. It is revealed that both native and borrowed prefixes have approximately the same combinatorial characteristics and are capable of creating affixal combinations with both native and borrowed suffixes.
Езаова М.Ю., Карданов М.Л., Шугушева Д.Х.. ПРОЯВЛЕНИЕ ТАБУ В СИСТЕМЕ РОДСТВА АДЫГСКИХ ЯЗЫКОВ
В данной статье на материале адыгской речи исследуются причины возникновения и употребления табуирования. Каждый народ, являясь социально-культурной единицей, формирует определенный ряд запретов, ограничивающий поведение индивида, регулируя взаимоотношения внутри данного этноса. Являясь неизолированным от других народов, в адыгском обществе функционируют два типа табу - общечеловеческие (нецензурные слова) и присущие только самим (запрет на называние членов семьи по именам). Адыгский дискурс отличается высокой степенью табуированности речевого поведения, что до сих пор не находило должного внимания ни у этнографов, ни у лингвистов. Это прежде всего затрагивает систему родственно-свойственных отношений. Все грани коммуникативного табуирования (строгость, аксиоматичность, интимность, и т.п.) возможно отследить именно в обозначенной в статье коммуникативной сфере адыгского социума. Раскрываемый в статье вопрос является одним из основополагающих факторов взаимоотношений в семье, между родственниками и кругом общения субъекта. Запрет не только на употребления в речи личных имен старших членов семьи, но и на многие действия личностного характера, показ на людях эмоций между супругами, детьми и родителями - все это являлось фундаментом адыгского этикета Адыгэ хабзэ. Если употребление табуированной лексики в современном обществе ассоциируется с социальным положением или для молодежи неким самоутверждением среди сверстников, то в адыгской речи - это выражение невоспитанности и отсутствия уважения к окружающим. В отличие от многих народов, такой элемент табу как умалчивание у адыгов не ассоциировалось с согласием: оставленный без ответа вопрос не повторялся в дальнейшем общении. Сложность обоснования табу объясняется не только его естественностью, но и недостаточной мотивированностью. У рядового носителя родного языка поиск причин табуирования может вызвать затруднения. В данной статье мы предприняли попытку изучить феномен табу в речевом поведении членов семейно-родового клана адыгов.
In this article, on the material of the Adyghe speech, the causes of the emergence and use of taboo are investigated. Each nation, being a socio-cultural unit, forms a certain number of prohibitions that limit the behavior of the individual, regulating relations within this ethnic group. Being non-isolated from other nations, in the Adyghe society there are two types of taboos - universal (obscene words) and inherent only to themselves (the ban on naming family members by name). Adyghe discourse has a high degree of taboo speech, that still has not found due attention neither the anthropologists nor linguists. This mainly affects the system related-characteristic relations. All facets of the communicative taboo (rigor, axiomatically, intimacy, etc.) it is possible to track precisely indicated in the article communicative sphere of the Adyghe society. The question disclosed in the article is one of the fundamental factors of relationships in the family, between relatives and social circle of the subject. The ban not only on the use of personal names of senior family members in speech, but also on many actions of a personal nature, the display of emotions between spouses, children and parents - all this was the Foundation of the Adyghe etiquette Adyge habze. If the use of taboo vocabulary in modern society is associated with a social situation or for young people a kind of self - affirmation among peers, in the Adyghe speech it is an expression of bad manners and lack of respect for others. Unlike many nations, Adygs did not associate such an element of taboo as silence with consent: left unanswered question was not repeated in further communication. The complexity of the justification of the taboo is due not only to its naturalness, but also to the lack of motivation. An ordinary native speaker may find it difficult to find the reasons for tabooing. In this article we have made an attempt to study the phenomenon of taboo in the speech behavior of members of the family clan of the Adygs.
Жиляков С.В.. ЖАНРОВАЯ КОНТАМИНАЦИЯ КАК РЕЗУЛЬТАТ ДУАЛЬНОЙ СТРУКТУРЫ СТИХОТВОРЕНИЯ Ф.И. ТЮТЧЕВА «НА НОВЫЙ 1816 ГОД»
В данной статье исследуется дуальная архитектоника заявленного в теме стихотворения Ф.И. Тютчева. Анализ произведения показывает, что на семантико-тематическом и композиционно-метрическом уровнях оно четко следует двойному структурному плану, соответствующему авторской установке. Двойная жанровая структура в основном определяется универсальным для поэта приемом антитезы, в результате которого произведение, как правило, членится на две относительно аутентичные композиционные части, противопоставленные тематической установкой, лирическим настроением, обособленные индивидуальной семантикой, художественной модальностью, отношением субъекта лирического высказывания, его позицией, тональностью, типом текста и проч. Метод сравнения двух антагонистских частей (начал) показывает, что каждая из них действительно представляет собой фактически обособленный классический жанр - определенный тип оды. Первая часть в целом выливается в форму торжественно-духовной оды «ломоносовского» типа, вторая же представляет морально-дидактическую оду «державинского» типа. При этом поэт сам недвусмысленно указывает на свои литературные прототипы, используя перифразы, аллюзии. Двустилевое по характеру написания стихотворение, обусловливающее жанровую контаминацию, определяет идиостиль поэта на протяжении всего творчества, специфику его стихотворной речи, поэтику в целом. Совмещение двух жанров в одном произведении дает право говорить о творческом акте «встречи» в нем двух жанровых сознаний. В результате этого возникает эстетический эффект поэтического монтажа и поэтическая полифония.
This article explores the dual architectonics of the poem by F.I. Tyutchev stated in the topic. The analysis of the work shows that at the semantic-thematic and compositional-metric levels it clearly follows a dual structural plan, corresponding to the author's installation. The dual genre structure is mainly determined by the antithesis that is universal for the poet, as a result of which the work is usually divided into two relatively authentic compositional parts, opposed by thematic setting, lyrical mood, separated by individual semantics, artistic modality, the attitude of the subject of lyrical utterance, his position, key, type of the text, etc. The method of comparing two antagonistic parts (beginnings) shows that each of them really represents a virtually isolated classical genre - a certain type of ode. The first part as a whole results in the form of solemn and spiritual odes of the "Lomonosov" type, while the second part represents the moral-didactic ode of the "Derzhavinsky" type. In this case, the poet unequivocally points to his literary prototypes, using paraphrases, allusions. The two-word style of writing a poem, causing genre contamination, determines the poet's idiostyle throughout his work, the specifics of his poetic speech, poetics in general. The combination of two genres in one work gives the right to speak about the effect of the "meeting" in it two genre consciousnesses. As a result, there is an aesthetic effect of poetic installation and poetic polyphony.
Иванюк Б.П.. ВАЛЕТА: СЛОВАРНЫЙ ФОРМАТ
Один из наиболее распространенных литературных мотивов - мотив прощания репрезентирован в европейской поэзии жанром валеты (от лат. vale - прощай). В статье обсуждается проблема ее жанровой идентификации, определяются ее различные тематические и стилевые модификации, выявляется соотнесенность с другими жанровыми мотивами и формами. Выделены наиболее частотные варианты и вариации валеты: прощание с человеком, прежде всего, любимым, с местом своего пребывания, в основном, родным краем, и со своим прошлым, преимущественно с юностью и жизнью. Помимо типичных, приводятся примеры оригинальных «прощаний», в том числе с творчеством. Отмечается, с одной стороны, вероятное наличие мотива прощания в альбе, элегии, романсе, песне, плаче, эпитафии, тестаменте, арабской касыде, японских нагауте и танка и его факультативное скрещивание с другими жанровыми мотивами - мнемоническим, tristia, «последнего стихотворения», реквиема, а с другой стороны, обогащения валеты мотивами разлученности, встречи, напутствия, возвращения, просьбы и т.п. Обращено внимание на характерный набор используемых риторических и композиционных фигур для реализации атрибутивного мотива валеты, на ее участие в осуществлении художественного целого (в роли жанровой вставки, композиционного и циклического компонента), на ее способность к жанровому синтезу.
One of the most common literary motives, that of the parting, is represented in the European poetry by the genre of valeta (from lat. vale - good bye). In this article we discuss the problem of its genre identification, consider its various thematic and stylistic modifications, and establish its correlation with other genre motives and forms. The most frequent variants and variations of valeta are singled out: parting with a person, first of all, the loved one; with the place where one lives, mostly, his or her native land; with one's past, predominantly, youth or life. Aside from typical instances, some original examples of "partings" are given, such as with one's creative activities. We point out, on the one hand, a likely presence of the parting motive in alba, elegy, romance, song, threnody, epitaph, testament, Arabic qasida, Japanese nagauta and tanka as well as its facultative crossings with some other genre motives, such as a mnemonic one, tristia, "the last poem", requiem, and, on the other hand, the enrichments of valeta with such motives as separation, meeting, the parting word, return, plea, etc. The characteristic set of rhetorical and compositional figures used for the realization of valeta's attributive motive, as well as its participation in the accomplishment of the artistic whole (in the role of a genre insertion or a compositional or cyclic component) and its capacity for genre synthesis are also considered.
Кознова О.А.. «ПРИЗНАКОВОСТЬ» ЛИНГВОКРЕАТИВНОГО ПОЗНАНИЯ - ПРИЗНАКОВАЯ ПРИРОДА ВНУТРЕННЕЙ ФОРМЫ ФРАЗЕМ
В работе проводится мысль о том, что в основе порождения и восприятия фразем лежит лингвокреативное мышление, особенностью которого является своеобразное восприятие объекта действительности, а также потребность в его ассоциативно-образном выражении, типичным средством которого служат фраземы. В качестве методологической доминанты автор рассматривает признаковый характер мышления, так как в самом широком смысле именно под признаком или конфигурацией признаков именуемой денотативной ситуации во фразеологии понимается внутренняя форма фраземы. В терминах логики свойства и отношения являются признаками, что справедливо для проводимого исследования, так как при лингвокогнитивном анализе фразем важно учитывать все, что находит преломление в когнитивном и языковом сознании носителя русского языка: признаки, свойства, отношения между предметами и явлениями. Все это может стать определяющим фактором в формировании смысловой и семантической структуры фраземы. В данной работе основным вектором анализа является направление от исследования семантики знаков косвенно-производной номинации к пониманию их когнитивного субстрата, то есть важно понять, какие когнитивные структуры участвовали в формировании фразеологического значения. Таким образом, свойства и отношения рассматриваются в качестве признаков, имеющих определенное значение в ходе лингвокреативного познания. Рассмотрение внутренней формы фраземы в свете признакового характера лингвокреативного познания позволяет говорить о том, что способность извлекать значимые (и не только значимые) признаки в процессе познания, «схватывание» сути закодированной во фраземе информации - это универсальная способность языкового сознания. Именно благодаря этому оказывается возможным понимание фразем. Автор исходит из того, что когнитивно-семантическая структура фразем кодирует все, что способны испытывать, переживать носители языка, которые познают мир в признаках, играющих важную роль во фразеологической категоризации и концептуализации действительности. Признаковый характер лингвокреативного познания обусловливает признаковую природу внутренней формы фразеологических единиц.
The main idea of the work is that the generation and perception of the phraseme is based on linguistic-creative thinking, the peculiarity of which is an original perception of the object of reality, as well as the need for its associative-figurative expression, the typical means of which are phrasemes. As a methodological dominant, the author considers the distinctive-feature character of thinking, since in the broadest sense precisely under the attribute or configuration of the attributes referred as the denotative situation in phraseology the internal form of the phraseme is understood. In terms of logic, properties and relationships are indicative of what is true for the research being conducted, as in linguo-cognitive analysis it is important to take into account everything that is refracted in the cognitive and linguistic consciousness of a native Russian speaker: characteristics, properties, relationships between objects and phenomena. All of them can be a determining factor in the formation of the conceptual and semantic structure of the phrase. In this work, the main vector of the analysis is the direction from the study of the semantics of signs of indirectly-derived nomination to the understanding of their cognitive substrate, that is, it is important to understand which cognitive structures participated in the formation of phraseological meaning. As a result, properties and relationships are considered as attributes that have a certain value in the context of lingual creative cognition. Consideration of the internal form of the phrase within the meaning of the indicative nature of linguocreative cognition suggests that the ability to extract significant (and not only significant) signs in the process of cognition, " grasping" the essence of the information encoded in the phrase is a universal ability of linguistic consciousness which makes it possible to understand the phraseme. The author proceeds from the fact that the cognitive-semantic structure of a phrase encodes everything that native speakers can feel and experience, who perceive the world in attributes that play an important role in the phraseological categorization and conceptualization of reality. The characteristic character of linguo-creative cognition determines the characteristic nature of the internal form of a phraseme.
Крамарь О.К.. КИНЕМАТОГРАФ В ТВОРЧЕСКОМ СОЗНАНИИ Т.В. ЧУРИЛИНА
Кинематограф, в 20-е годы ХХ столетия стремительно завоевывавший культурное пространство советской страны, был предметом исследовательской и творческой рефлексии поэтов, писателей, режиссеров, ученых. Среди них - Н. Асеев, С. Бобров, Е. Замятин, В. Маяковский, В. Мейерхольд, Б. Пастернак, О. Брик, Ю. Тынянов, В. Шкловский, Б. Эйхенбаум и многие другие деятели отечественной литературы, науки и культуры. Не был исключением в этом ряду и Т. Чурилин, на протяжении всей своей творческой биографии стремившийся к синтезу языков различных видов искусства в пределах одного литературного текста. Участие Чурилина в обсуждении проблемы взаимодействия искусства кино и искусства слова происходило как в форме открытых выступлений в периодической печати, так и в форме вживления кинематографических приемов в художественную ткань разножанровых литературных произведений. Презентация кинематографической составляющей литературного произведения осуществлялась Чурилиным в нескольких вариантах. Это употребление специфической лексики, акцентуализация визуального начала и использование формальных ресурсов кинематографа. Предметом особого внимания в предлагаемой статье является роман «Тяпкатань», репрезентирующий позднюю автобиографическую прозу Чурилина. Сумма признаков, характеризующих поэтику этого произведения, дает основание говорить о его литературной кинематографичности в том терминологическом объеме, который был предложен исследователем И. Мартьяновой в книге «"Кинематограф" русского текста»[4]. Это означает, что Чурилин испытывал особое пристрастие к монтажной организации романа-хроники, к использованию крупных планов в изображении героев, к созданию сжатых и лаконичных описаний, напоминающих надписи к фильмам эпохи немого кино. Частотность использования и органичность функционирования средств кинематографической выразительности в романе «Тяпкатань» позволяют утверждать, что, даже находясь под влиянием важнейших тенденций современной культурной эпохи, Чурилин ориентировался на основополагающие принципы собственного художественного мышления.
Cinema, in the 20s of the twentieth century, rapidly conquered the cultural space of the Soviet country, was the subject of research and creative reflection of poets, writers, directors, scientists. Among them there are N. Aseev, S. Bobrov, E. Zamyatin, V. Mayakovsky, V. Meyerhold, B. Pasternak, O. Brik, Yu. Tynyanov, V. Shklovsky, B. Eichenbaum, and many other figures of Russian literature, science and culture. T. Churilin was no exception in this series, throughout his creative biography, who sought to synthesize the languages of different types of art within a single literary text. Churilin's participation in the discussion of the problem of interaction between cinema and the art of speech took place both in the form of open speeches in the periodical press and in the form of implantation of cinematographic techniques in the artistic fabric of different genres of literary works. Presentation of the cinematic component of the literary work was carried out by Churilin in several versions. This is the use of specific vocabulary, the accentuation of the visual principle, the use of formal resources of cinema. The subject of special consideration in the article is the novel "Tyapkatan", representing autobiographical prose by Churilin. The sum of the features characterizing the poetics of this work allows us to speak about its literary cinematography in the terminological volume, which was proposed by I. Martianova in the book "Cinematography" of the Russian text". This means that Churilin is particularly addicted to the editing organization of the text, to the use of close-up in the image of the characters, to concise and concise descriptions, reminiscent of the inscriptions to the films of the silent era of cinema. The frequency of use and organic functioning of the means of cinematic expression in the novel "Tyapkatan" allow to assert, that even under the influence of the most important trends of the modern cultural era, Churilin focuses on the fundamental principles of their own artistic thinking.
Маджуга Н.Н.. О «ДЕБИЛЕ» И «КОБЫЛЕ», ИЛИ О МЕСТЕ НЕКОТОРЫХ ИНВЕКТИВ В КЛАССИФИКАЦИИ ДЛЯ ИНВЕКТОЛОГИЧЕСКОЙ ЛЕКСИКОГРАФИИ
В статье представлен анализ «сферы фиксации» и «сферы функционирования» двух инвективных единиц - «дебил» и «кобыла». Под «сферой фиксации» следует понимать существующие толковые словари и справочники общелитературного языка, а также иные лексикографические материалы, посвященные инвективной (бранной, обсценной) лексике. За «сферу функционирования» стоит принять материалы Национального корпуса русского языка, а также тексты из сборников лингвистических экспертиз и материалы сайтов юридической помощи. Благодаря комплексному анализу источников «сферы фиксации» и «сферы функционирования» становится возможным деление инвективных лексических единиц русского языка на разряды собственно инвективных, содержащих инвективную коннотацию и потенциально инвективных. В отношении «сферы фиксации» применяется прием количественного подсчета помет, маркирующих оскорбительный, унизительный характер слова. При рассмотрении сферы функционирования маркерами, позволяющими принять решение о наличии или отсутствии у слова инвективной коннотации или о его потенциальной инвективности, становятся комментарии специалиста - юриста или лингвиста-эксперта, а также контекстный анализ данного употребления. Так, анализ слова «дебил» показал, что применительно к нему в обеих сферах - фиксации и функционирования - часто (более чем в 50 % случаев) выполняются два основных критерия инвективности - наличие негативной оценки адресата и бранный характер. Исходя из этого предлагается разместить его в срединной зоне условной шкалы инвективности и, как следствие, отнести в разряд «слова с инвективной коннотацией». Проанализировав слово «кобыла», автор приходит к заключению о том, что рассматриваемое слово стоит отнести к «потенциально инвективным словам»: по отношению к нему в обеих сферах редко (менее чем в 50 % случаев) выполняются основные критерии инвективности. Таким образом, за главный принцип, положенный в основу классификации инвективных единиц предлагается принять так называемую «концепцию фиксации и функционирования», которая, как представляется, будет способствовать решению основных задач инвектологической лексикографии - систематизации инвективных единиц русского языка и созданию словаря инвективных единиц, предназначенного для лингвистов-экспертов.
The article presents the analysis of the "sphere of fixation" and the "sphere of functioning" of two invective units - "moron" and "mare". The "sphere of fixation" should be understood as existing explanatory dictionaries and reference books of the general literary language, as well as other lexicographic materials on invective (brutal, obscene) vocabulary. For the "sphere of functioning" it is worth taking materials from the National Corpus of the Russian language, as well as texts from the collections of linguistic expertise and materials from legal aid sites. Thanks to the method of complex analysis of invective units, undertaken by the author, it becomes possible to divide the units of the Russian language into units of the proper invective, containing an invective connotation and potentially invective. Concerning the "sphere of fixation", a quantitative counting of marks denoting the insulting, humiliating character of the word is used. When analyzing "the sphere of functioning" the comments of a specialist, a lawyer or a linguistic expert, and a contextual analysis of the particular token become markers that allow to decide whether the word has an invective connotation or not or is a potentially invective word. Thus, the analysis of the word "moron" showed that in relation to it in both spheres - fixation and functioning - often (in more than 50 % of cases) two basic criteria for invectiveness are fulfilled: the presence of a negative evaluation of the addressee and abusive, pejorative character. Proceeding from this, it is proposed to place this word in the middle zone of the conditional scale of invectiveness and, as a consequence, to classify it as a "word with invective connotation". After analyzing the word "mare", the author comes to the conclusion that the word under consideration is to be attributed to a "potentially invective word": in relation to it, in both spheres, the basic criteria for invectiveness are rarely met (less than 50 % of cases).Thus, for the main principle underlying the classification of invective units, it is proposed to adopt the so-called "conception of fixation and functioning", which, it seems, will contribute to the achievement of the main objectives of the invective lexicography - the systematization of the invective units of the Russian language and the creation of a dictionary of invective units intended for linguistic experts.
Матыцина М.С.. ИСКУРС В НАУЧНОЙ ПАРАДИГМЕ КРИТИЧЕСКОЙ ЛИНГВИСТИКИ
Статья посвящена определению понятия «дискурс» сквозь призму критической лингвистики и критического дискурс-анализа. Основными представителями направления являются Т. ван Дейк, Р. Водак, Р. Фулер, Н. Фэйрклау. В рамках данного направления дискурс рассматривается как форма социального взаимодействия, где власть, осуществляя свое господство в обществе, формирует отрицательные образы «чужих» как представителей иных рас, этносов и культур. Лежащие в основе критического дискурс-анализа установки, а именно понимание дискурса как коммуникативного ресурса, способствующего формированию и воспроизводству неравного распределения власти между социальными группами, признание изменчивости социальных норм и регуляций, рассмотрение дискурса властных структур и медиадискурса как основных источников властной асимметрии обусловливают актуальность его применения в качестве методологии исследования дискурса. Критический анализ дискурса представляет собой подход для изучения коммуникации в социокультурном контексте, так как устанавливает связи между знаками, значениями и социальными и историческими условиями, которые задают семиотическую структуру дискурса, эксплицирует детерминированность текстовых структур социальным, когнитивным, политическим, историческим и культурным контекстами. Отсюда обосновывается изучение дискурса как социального явления с опорой на концептуально-методологическую базу критического дискурс-анализа. Критический анализ дискурса выявляет и объясняет политико-идеологическую основу дискурса - механизмы формирования, проявления и воспроизводства посредством дискурса властных отношений в обществе; определяет роль дискурса в воспроизводстве социального, гендерного, расового или этнического неравенства, отношений имплицитного подчинения; объясняет значение интердискурсивных, интертекстуальных связей в конструировании нового дискурса и структурируемой посредством него социокультурной реальности; критически обосновывает знания, заложенные в дискурсе, в их взаимосвязях с властными и идеологическими структурами; изучает различные дискурсивные образцы как формы социальной и политической интеракции. Тематический обзор критических исследований, посвященных анализу определения понятия «дискурс», демонстрирует повышенный интерес к означенной проблеме в работах современных лингвистов.
The article investigates the concept of "discourse" through critical linguistics and critical discourse analysis. The main representatives of the approach are T. A. van Dijk, R. Wodak, R. Fowler, N. Fairclough. Within this framework, discourse is considered as a form of social interaction where power, exercising its dominance in a society, forms negative images of "others" as representatives of other races, ethnic groups and cultures. The attitudes underlying the critical discourse analysis, namely, understanding discourse as a communicative resource that contributes to the formation and reproduction of the unequal distribution of power between social groups, recognition of the variability of social norms and regulations, consideration of the discourse of power structures and media discourse as the main sources of power asymmetry determine the relevance of its application as a discourse research methodology. Critical discourse analysis is the approach to studying communication in a socio-cultural context, as it establishes connections between signs, meanings and social and historical conditions that define the semiotic structure of discourse, explicates the determinism of textual structures in social, cognitive, political, historical and cultural contexts. It explains the study of a discourse as a social phenomenon based on the conceptual and methodological basis of the critical discourse analysis. Critical discourse analysis reveals and explains the political and ideological basis of discourse - the mechanisms of formation, manifestation and reproduction through the discourse of power relations in society; determines the role of discourse in the reproduction of social, gender, racial or ethnic inequality, relations of implicit subordination; explains the meaning of interdiscourse, intertextual relations in the construction of a new discourse and the sociocultural reality that is being structured by it; critically substantiates the knowledge embodied in the discourse in their relationships with power and ideological structures; studies various discursive patterns as forms of social and political interaction. The thematic review of critical studies devoted to the analysis of the concept of "discourse" demonstrates an increased interest to this issue in the works of modern linguists.
Плеханова Л.П.. КОНЦЕПТ ЯРМАРКА КАК СЮЖЕТНО-СМЫСЛОВАЯ ДОМИНАНТА РАССКАЗА И.С. ТУРГЕНЕВА «ЛЕБЕДЯНЬ»
Статья посвящена актуальной в современной лингвокультурологии проблеме исследования Провинциального текста русской литературы. В работе рассматривается одно из его «локальных ответвлений» - Липецкий текст, в рамках которого созданы многие произведения русской классики. Образ провинциального города рассматривается на материале рассказа И.С. Тургенева «Лебедянь». Предпринимается попытка выявить в конкретном тексте характерные черты Провинциального (Липецкого) текста: доминантные точки концептосферы, устойчивые типы персонажей, словесные ряды, описывающие быт и нравы русской провинции. Топоним «Лебедянь», вынесенный в заглавие, лишь формально выполняет эту функцию и представлен в тексте всего тремя словоупотреблениями (не случайно вначале рассказ имел заглавие «Ярмарка»). Лишенный индивидуальных примет, город предстает в рассказе всего лишь местом проведения знакового события, ставшего социокультурным маркером данного локуса, - Лебедянской конной ярмарки. О значимости конных ярмарок для истории и культуры города свидетельствуют многие краеведческие исследования, данные из которых приводятся в статье. Таким образом, в центре исследовательского внимания оказывается концепт «ярмарка», выполняющий роль сильной позиции, сюжетной и смысловой доминанты текста. Согласно лексикографическим данным, в содержании лексемы «ярмарка» выделяются два семантических компонента: «торг» и «увеселение»; оба эти смысла реализуются в рассказе. При этом более активно проявляются текстообразующие возможности смыслового компонента, связанного с описанием ярмарки как события, значимого для города и воспринимаемого как праздник, как непрерывная череда развлечений и увеселений. Атмосфера ярмарочной жизни, мастерски изображенная Тургеневым, создает в тексте смысловые приращения к узуальному значению, позволяющие воспринимать ярмарку как образ жизни, а поведение персонажей - как проявление особенностей русского национального характера. В заключение делается вывод о важности изучения прецедентных текстов региональной направленности для осмысления истории малой и большой Родины и сохранения национальной идентичности.
The article is devoted to the problem of the research of the Provincial text of Russian literature that is relevant in modern linguoculturology science. The paper examines the Lipetsk text, in which many works of Russian classics have been created, as one of its "local branches". The image of a provincial city is considered on the material of the story "Lebedyan" by I.S. Turgenev. An attempt is made to reveal in a specific text the characteristic features of the Provincial (Lipetsk) text, such as the dominant points of the concept sphere, stable types of characters, verbal rows describing the life and customs of the Russian province. The toponym "Lebedyan", put into the title, only formally performs this function and is represented in the text by only three words. (It was not by chance that at first the story was titled "Fair"). Deprived of individual signs, the city appears in the story only as the venue for a landmark event that has become a social and cultural marker of this locus, the Lebedyan horse fair. The importance of horse fairs for the history and culture of the town is evidenced by many local history studies, the data from which are given in the article. Thus, the concept of "fair", which plays the role of a strong position, plot and semantic dominant of the text, is in the center of research attention. According to lexicographic data, the content of the lexeme "fair" has two semantic components: "bargaining" and "amusement". Both of these meanings are realized in the story. At the same time, text-forming possibilities of the semantic component are more actively manifested, associated with the description of the fair as an event significant for the city and perceived as a holiday, as a continuous series of entertainment and amusements. The atmosphere of the fair life, masterfully depicted by Turgenev, creates in the text semantic increments to the usual meaning, allowing to perceive the fair as a way of life, and the behavior of the characters - as a manifestation of the features of the Russian national character. In conclusion, it is concluded that it is important to study the case-law texts of a regional orientation for understanding the history of a small and large Motherland and preserving national identity.
Равочкин Н.Н.. ПСИХОЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ ПАРАМЕТРЫ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ АВТОРА И АДРЕСАТА В ПОЛИТИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ
В статье освещается теоретический аспект психолингвистических параметров при взаимодействии автора и адресата в политическом дискурсе. Определена специфика антропоцентрической парадигмы применительно к выбранному для анализу типа дискурса. Показано, что политик, рассматриваемый в динамике языковых процессов, трансформируется из языковой личности в дискурсивную. Приведена специфика использования политиком (как автором) языковых средств, а также эмоций и других психологических составляющих, позволяющая в сумме приблизиться к постижению его интенционального образа. Адресат в политическом дискурсе понимается в настоящей работе не как пассивный представитель аудитории, но как актор, сообразующий принятие тех или иных решений через определение и выражение предпочтений по поводу речевой деятельности политика. Отмечается, что в современных процессах порождения политических текстов ввиду их прагматической ориентированности фактор адресата и определение его образа не только не может игнорироваться, но и, наоборот, усиливается, способствуя достижению автором своих замыслов в части коммуникативных успехов при борьбе за власть и ее удержании. Через реагирование каждого адресата происходит и реакция общего социального адресата. Далее устанавливается взаимосвязь и определяется взаимозависимость образов автора и адресата. Приводятся аргументы, указывающие на преобладание эмоционального при восприятии речи и заинтересованности адресата и склонении к конкретным авторским идеям, нежели на критическом анализе и изучении фактологической информации о том или ином политическом субъекте. Тем не менее, показано, что через один текст проявляется только часть языковых возможностей политика. Автор разграничивает понятия «образ автора» и «языковая личность», включая в первое невербальную составляющую коммуникации. В то же время установлено, что «образ адресата» в собственно лингвистических исследованиях не получил еще достаточной разработанности, что определяет значительное проблемное поле будущих исследований. Сделан акцент на прагматическом аспекте политического дискурса. В завершение статьи подводятся итоги исследования, отражающие ключевые моменты при анализе психолингвистических параметров взаимодействия автора и адресата в политическом дискурсе.
The article highlights the theoretical aspect of psycholinguistic parameters in the interaction of the author and the addressee in the political discourse. The specificity of the anthropocentric paradigm as applied to the type of discourse selected for the analysis has been determined. It is shown that a politician, considered in the dynamics of linguistic processes, is transformed from a linguistic personality into a discursive one. The specificity of the use by the politician (as the author) of linguistic means, as well as emotions and other psychological components, making it possible to get closer to the comprehension of his intentional image, is given. The addressee in the political discourse is understood in the present work not as a passive representative of the audience, but as an actor conforming to the adoption of certain decisions through the definition and expression of preferences regarding the speech activity of a politician. It is noted that in modern processes of generating political texts due to their pragmatic orientation, the addressee's factor and definition of its image can not only be ignored, but, on the contrary, is enhanced, contributing to the author's achievement in terms of communicative successes in the struggle for power and its retention. Through the reaction of each addressee the reaction of the general social addressee also occurs. Next, a relationship is established and the interdependence of the images of the author and the addressee is determined. Arguments are presented that indicate the predominance of the emotional in the perception of speech and the addressee's interest and inclination to specific author's ideas, rather than on a critical analysis and study of factual information about a particular political subject. Nevertheless, it is shown that through one text only a part of the language capabilities of a politician appears. The author distinguishes between the notions of "image of the author" and "language personality", including in the first non-verbal component of communication. At the same time, it has been established that the "image of the addressee" in the actual linguistic research has not yet been sufficiently developed, which determines a significant problem field for future research. Emphasis is placed on the pragmatic aspect of political discourse. The article concludes with a summary of the research, which reflects the key points in analyzing the psycholinguistic parameters of the interaction between the author and the addressee in political discourse.
Тюленева Е.М.. «ФИЛОРНИТ» САШИ СОКОЛОВА: ОПЫТ ПРОЧТЕНИЯ ТРИКСТЕРСКОГО ВЫСКАЗЫВАНИЯ
Статья посвящена рассмотрению специфики трикстерского высказывания в современной отечественной литературе. Для анализа выбран последний текст Саши Соколова «Филорнит» (2010), воспроизводящий трикстерский нарратив предшествующего романа «Палисандрия» (1985) и содержащий активные отсылы к нему, но вместе с тем демонстрирующий эволюцию как цели трикстерского высказывания, так и его структуры, способов создания и механизма действия. Актуальность трикстероцентричного дискурса в сверхтексте Саши Соколова связана с характерным неприятием конвенциональности, чем вызвано деконструирование, а в иных случаях и откровенное пародирование, разрушение любых форм, обладающих сакральным или императивным статусом. Однако в его поздних текстах, как и в позднем постмодернизме в целом, наблюдается большая концентрация на метатекстовых и внутритекстовых процессах, нежели на активном жесте. В этой связи претерпевает изменение и трикстерское высказывание. В частности, персонаж, транслирующий в тексте императивное слово, и герой-трикстер меняются местами: первый переводится в зону нестабильности, амбивалентности, сакральной клоунады, а второй десакрализуется и лишается своего авторского статуса. Развоплощенный герой-нарратор переходит на другой текстовый уровень и предстает как элемент фактуры, тела текста. Сходным образом в случае работы с социально-историческим контекстом трансформации подвергаются не социальные концепты, как это было раньше, а некое вещество социальности или плоть истории. Такое смещение ракурса дает возможность перейти от прямолинейного трикстерского шутовства и провокации к использованию ресурсных возможностей трикстерской практики: обнаружения двусмысленности, алогичности, разрыва, пустот и промежутков. Основной задачей такого рода высказывания становится осуществление трансгрессии: перехода от символизации и метафоризации как механизмов означивания к демонстрации становления текста и визуализации творческого акта.
The article is devoted to the consideration of the specifics of a trickster utterance in the modern Russian literature. The last text of Sasha Sokolov "Filornit" (Philornite) (2010) was chosen for the analysis. This text reproduces the trickster narrative of the preceding novel "Palisandria" (1985) and contains active references to it, but at the same time it demonstrates the evolution of both the goal of the trickster utterance and its structure, methods of creation and mechanism of action. The relevance of the trickster-centric discourse in Sasha Sokolov's supertext is associated with the characteristic rejection of conventionality, which causes deconstruction, and in other cases, undisguised parody and destruction of any forms with sacred or imperative status. However, in his late texts, as in late postmodernism as a whole, there is a greater concentration on metatextual and intratextual processes than on the active gesture. In this connection, the trickster utterance undergoes a change. In particular, the hero transposing an imperative word in the text and the hero-trickster change places: the first one is transferred to the zone of instability, ambivalence, sacral clowning, and the second one is desacralized and deprived of its author's status. The excarnated hero-narrator moves to another text level and appears as an element of the texture, the body of the text. Similarly, no longer social concepts, as it was before, but a certain substance of sociality or the flesh of history undergoes transformation in the case of working with the socio-historical context. This shift in perspective makes it possible to move from straightforward trickster jestering and provocation to using the resource capabilities of trickster practice: the detection of ambiguity, illogicality, rupture, voids and gaps. The main task of this kind of utterance becomes the realization of transgression: the transition from symbolization and metaphorization as the mechanisms of signification to the demonstration of the formation of the text and visualization of the creative act.